Битва за Кремль - Страница 110


К оглавлению

110

В салонах автобусов и в зале ожидания Курского вокзала шло тихое шушуканье. Чаще всего звучала фамилия Столбов.

* * *

— Надюшке сейчас было бы шестнадцать, — не глядя на убийцу своей семьи, сказал Столбов.

Заказчик убийства молчал — ему казалось Столбов дожидается ответа.

И тут в кармане Столбова пискнула мобила — sms. На звонок Столбов отозвался бы вряд ли. А так машинально взял телефон, взглянул.

В его лице что-то изменилось. Сергеич со страха опустил голову…

— На меня посмотри, — сказал Столбов, и Сергеич выполнил приказ. Он молчал, лицо не дергалось, но из правого глаза вытекла слеза.

— Суки вы, — Столбов явно обращался не к Сергеичу, а к невидимым собеседникам, глядящим сейчас на экран. — Хотите, чтобы я по-вашему плясал. А вот хер вам, дорогие мои, хорошие. Большой, толстый и крепкий. Ты, — это уже Сергеичу, — завтра уберешься из России. Навсегда. Не то сам тебя найду. И уж тогда… — Прицелился и выстрелил.

* * *

— Что за херня? — заорал Бобров, хотя мог бы и не спрашивать. Изображение погасло, как и полагается, когда пуля попадает в монитор.

Правда, монитор, направленный на порог, работал. Но через секунду и он стал ненужным — следующая пуля попала в лампу.

Несмотря на такой поворот событий, Бобров начал командовать решительно и мгновенно. Он схватил сразу два телефона.

— Ребята, — обратился он к группе задержания, — все приказы отменены. Уходите с объекта. — И в другую трубку: — Быстро валите его! Без разговоров!

— Бля! — ответила ему группа уничтожения. — Нас блокировали!

Бобров глядел на экран. Столбов на секунду появился в коридоре и опять стал невидимым: последняя выпущенная им пуля разбила коридорную лампу.

* * *

Настоящее целомудрие — не только когда мужчина обходится без женщины и прочих тому подобных утех. Целомудрие — когда ты не терзаешься и не разрываешься, когда понимаешь, что можешь сделать, а что никогда не можешь. Когда ты стал целым.

Столбов это слышал и лишь сейчас осознал, насколько верны эти слова. Едва он прочел строчку от Татьяны и окончательно понял, как поступит, наступила такая легкость души и тела, хоть лети.

Жизненный опыт и логика подсказывали Столбову: сейчас, чтобы выжить, нужно лететь.

И он, прострелив лампу в коридоре, рванулся на второй этаж. Здание наполнилось топотом ног, вслед стреляли. Но несколько лишних секунд давали ему шанс.

Второй этаж, в отличие от первого, был не освещен. Помня, какая сторона здания расположена ко двору, Столбов с разбега высадил дверь плечом. Подхватил какую-то рухлядь — то ли тумбочку, то ли ящик и выбил окно. Потратив лишь секунду на осмотр вытоптанного газона, прыгнул вниз. Приземлился болезненно, но удачно, в метре от перевернутой бочки.

Поднялся, помчался хромой побежкой по двору. Но не к улице, откуда пришел: было слышно, как въезжают машины с дополнительными силами, а дальше, в глубину. Скоро уперся в забор, сдернул куртку, набросил на штырьки, подтянулся, перемахнул.

Когда вскакивал и отбегал, от стальных прутьев срикошетили две пули. Преследование продолжалось.

За следующей стеной послышалось медленное тарахтение подъезжающего поезда. Не желая связываться с улицей — на машине догонят, Столбов форсировал забор и выскочил на рельсы.

На бегу выхватил мобилу, не глядя, ткнул вызов поднял трубку к уху, крикнул:

— Меня преследуют! Бегу на Курский вокзал, по путям.

* * *

Бобров сжимал в кулаке мобилу так крепко, будто от силы жима новости могли прийти скорее. А может, потому, что сам ощущал давящие взгляды окружающих — министров-финансистов.

Наконец мобила издала звук.

— Включи на громкую! — чуть не крикнул кто-то.

Бобров так и сделал.

— Объект ушел из здания и проник на Курский вокзал. — Голос командира группы был тренированным, но все же ощущалось, что человек бежит.

— Загоните его в какой-нибудь темный закоулок! — крикнул Бобров. — Что, людное место? Вытащите его оттуда в темный закоулок. Что дальше — понятно. Быстро!

— Понял, — ответил командир, и связь прервалась.

Несколько секунд напряженного и злого молчания.

— Они сами координируют, на месте, — прервал его Бобров. — Сейчас другой экипаж подъедет к вокзалу, не дадут ни в город выйти, ни в метро.

— А почему его из того дома выпустили? — зло взвизгнул кто-то из министров. — Пригнать полк в оцепление, чтоб плечами терлись, вот и все дела!

— У тебя есть полк, которому можно поставить задачу: убить лидера федеральной партии? — спокойно и зло спросил Бобров. И молчание вернулось.

* * *

Контратака началась без сигнала, просто началась и все. Незадолго до полуночи к автобусам с областной молодежной пехотой начали подходить девчата: «Давайте, потусим». Разговор затевался легко: как-то так выходило (понятно, не просто так), что девчонки-студентки были из тех же областных центров. Так что говорили о домашних новостях, об общих знакомых и, конечно, о главном: зачем приехали в первопрестольную, мальчики? Угощали теплыми пирожками и обжигающим чаем из термосов, врубали подвижный музон — потоптаться-согреться.

Иной раз комиссары прогоняли девчонок, а своих подопечных пытались загнать в автобусы. Парни огрызались: возвращаться в промозглые, вонючие салоны не хотел никто. Девчонки же брали пастухов на «слабо»: «Что, боитесь, что мы вас переспорим? Эх вы, комиссары». Так что среди пирожков, бутербродов и импровизированных дискотек возникали костерки споров. Говорили, понятно, о партии «Вера».

110