Битва за Кремль - Страница 38

— Так и будет, — без улыбки ответил пожилой директор. — Скоро начну молоко в речку выливать. У соседей, кстати, в Крутобережном, так и делают.

Президент заинтересовался: это мировой кризис виноват?

— Не только из-за кризиса, — ответил директор. — Еще этот норматив ввели. Как всегда, сначала ввели, потом подумали. Теперь почти все молоко идет как «молочный продукт», и приемщики цены снизили. Наш областной комбинат хотя бы дает девять рублей за литр. А эти московские товарищи, у которых на упаковках ушастая мышь, вообще берут по семь с полтиной. Не понимаю политику: не вступаем, а дотировать сельское хозяйство не хотим. Ладно, не давайте денег на дизтопливо — разворуют. Но хотя бы доплачивайте нам три за каждый литр молока. Иначе — перемрут такие чудики, как я. И будут эти мыши делать свои йогурты из американского порошка — своих коров не останется.

В трех шагах от диалога главы государства с главой коровника началась интенсивная пантомима. Губернаторские чиновники гримасами показывали президентским лицам: сделайте хоть что-нибудь, уберите от первого лица взбесившегося идиота. Президентская обслуга отвечала отрицательно-недоуменными гримасами: уже не можем, сейчас только сам Дмитрич может дать отмашку. Да и кто, кстати, допустил его сюда? Ваш косяк!

Анатолий Дмитриевич еще раз попытался перевести все в шутку, предложив новую национальную программу: каждому российскому школьнику в учебный день выдавать два стакана молока.

— А по какой цене закупать молоко в хозяйствах — решим, вас не обидим.

— И это молоко придется выливать, — ответил директор хозяйства. И, не дав Президенту удивиться, продолжил: — вам Олег Вячеславович показал график закрытия сельских школ, да вот хотя бы в моем районе?

Губернатор сотворил возмущенное выражение: вы бы еще спросили, есть ли у меня график введения эвтаназии в медучреждениях области?

— Тогда я покажу. — Директор достал бумажку (Таня разглядела, что это действительно таблица). — Вот смотрите, Крутобережская школа, восемь педагогов, младшему — сорок шесть лет, дальше по возрастающей. Школа поселка Октябрьский — шесть педагогов, самому молодому сорок четыре года. Сорокинская школа — семеро педагогов, младшему — пятьдесят. И за последние одиннадцать лет в школы не пришло на работу ни одного нового учителя. Сами подсчитаете, когда преподавать будут одни пенсионеры и когда они вымрут.

«Непросто теперь будет дедушке доить своих буренок», — шепнул кто-то из журналюг. «Дедушка старый, ему все равно», — напомнил известный стих-садюшку его коллега.

— Да, Олег Вячеславович, национальный проект «Образование» в области еще не заработал, — заметил Президент. — Но мы разработали программу грантов…

— Да не нужны эти национальные проекты! — резко перебил крестьянин. — Нормальное жилье нужно для молодых учителей и зарплата, чтобы получать не стыдно. Вы или платите, или заставляйте их работать на селе. А то будет позор. Сорокинскую школу еще при царе открыли, неужели при вас закроют?

Президент вздохнул и, вежливо согласившись с директором коровника, передал его двум помощникам — изучить график, записать цифры и населенные пункты. На губернатора бросил короткий взгляд-приказ: «Убейся апстенку!» Сам же быстро покинул выставку.

* * *

— Протокол официальной поездки, он как милицейский протокол — всегда переписать можно, — Рассказывал Тане фотокор Васильев, самый ветеранистый ветеран подобных поездок. — Президенту ведь не прикажешь. Вот, помню, лет шесть назад был случай в городе Кириллове — это у соседей, Вологодская область. Зашел Путин в магазинчик, в обычное сельпо. Ему глава района до этого говорил: мы всю свою пищевку сохранили, даже хладкомбинат, и у нас, мол, лучшее мороженое в области. Захотелось Путину мороженого — обычного пломбира в фольге.

И тут оказалось, у главы государства денег нет. Спросил свою свиту — тоже нет. Ни рубля, ни доллара.

— Этим детям хрущевской эпохи довелось жить при коммунизме, — ехидно заметил Тележников.

Вот именно. Только у охранника нашлось сто рублей. Продавщица дала мороженое на всю сумму — десять брикетов. Путин взял себе брикет, раздал свите — угощайтесь. Мне не досталось, ну я и не просил — еще запачкаю аппаратуру. Президент сел в свой броневик, его окружение тоже. Поехали к монастырю. Там от магазина — пешком пять минут. Приехали, стоит президентский автобус, и никто из него не выходит. Вокруг и районные власти столпились, и прочее окружение. Никто понять не может, в чем проблема. А все просто: нельзя же выйти на июльскую жару с недоеденным мороженым — сразу растечется. И в машине не оставишь — холодильник не предусмотрен. Так и доедали второпях. Кто-то даже ангину схватил.

Таня прислушивалась к Васильеву, а для себя уже сделала вывод: работа в пуле полна своих условностей. Байки о том, как охрана Президента (конечно же, не он сам) изляпалась мороженым, можно и знать, и рассказывать. Главное, фильтровать и понимать: есть происшествия, которые не следует выносить из поездок, как мороженое из автомобиля с кондиционером на июльскую жару.

В конце концов, Анатолий Дмитриевич честно играл роль главы государства. Значит, и ей полагается играть роль кремлевской журналистки. Раз уж вписалась…

* * *

Муж начальницы Юли Митрошкиной работал хирургом в районной больнице в ночную смену — потому-то Юля и Дима получили более-менее приличную помощь. Утром, придя со смены, он рассказал супруге о знакомых пациентах. Та, явившись в Собес, передала историю подчиненным, а те — приходящим пенсионеркам.