Битва за Кремль - Страница 5

В задних рядах, конечно, орали. В передних — нет. Каждый шоферюга, взглянув в глаза незнакомцу, внезапно понимал: если незнакомец обратит на него внимание и ответит, то дальнобойщик перестанет быть частью грозного братства. И начнет говорить с этим человеком один на один, будто встретились на безлюдной лесной тропке.

Поэтому незнакомец начал разговор первым:

— Куда груз везем, мужики?

Если бы он спросил: «Куда едем», ответ был бы ясен и прост: «С козлами разобраться!» А так пришлось отвечать по существу.

Минутный гомон толпы подтвердил, что фуры едут в сторону Кирова.

— Значит, вам туда, — сказал незнакомец, показывая на северо-восток. И, не дожидаясь возмущенного ропота, взял ключи от своего автомобиля и протянул Васе: — Держи. Если завтра к полудню дорога не будет свободна, тачка твоя.

Ключ покачивался перед лицом Васи. «Наверное, больной — я», — подумал он.

Передние ряды глядели на ключ с тем же изумлением. Те, кто вышел из машин в хвосте колонны, по инерции договаривали матюги и спрашивали, что происходит.

— А товарища начальника, который у вас в середине болтается, — отпустите. Он вам уже не нужен. Теперь не он, я отвечаю.

Шоферы опять пошумели. Общее мнение было таким: «На кой этот хер нам сдался, пусть катит».

— Здесь через два километра — разворот, — продолжил незнакомец. — Возвращайтесь на трассу. Остановиться можно на заправке в Большакове — там и магазин, и гостиница. Кому не хватит мест, можете доехать до Зимовца. Двадцать километров, дорога нормальная, в гостинице места будут. Вопросы есть?

— Есть, — спросил Дмитрич, — ты кто такой?

— Михаил Столбов. Из Зимовца.

* * *

— Алло, Саша, вечер добрый. Отдыхаешь?

— Так точно, товарищ директор.

Саша, точнее, Александр Егорович, а если уж совсем точно — генерал-полковник войск ПВО Александр Трофимов, действительно отдыхал: занятие в воскресный вечер естественное. Но звонок «товарища директора» — так он называл Михаила Столбова — мигом перевел его в состояние мобилизационной готовности. Если Михаил Викторович хотел бы предложить совместный отдых — подстрелить кабанчика или просто отдохнуть в лесной сторожке на берегу Сухоны, то предупредил бы за пару дней. А просто так, со скуки, Столбов не звонит. Поэтому генерал слушал внимательно.

— Это хорошо. Надо бы подсобить чуток. Ты снег у себя убрал?

— А то! Еще утром выезд расчистили. Слава богу, больше не сыпет.

— Молодца. Надо и гражданским помочь, Саша. Расчистить трассу. От вашего выезда до Вятской развилки. Дальше будет моя забота, а этот отрезок вам по силам.

Генерал хохотнул.

— Чего смеешься, Егорыч? Губернатор тебя о том же просил?

— Ага. Еще вчера утром. И грозился, и умолял. Я ему ответил, мол, без санкции округа работать не могу. Но ради наших добрых отношений полроты выделю, завтра днем приступят, поковыряются.

Теперь уже усмехнулся Столбов:

— Хорошо сказал. А теперь я прошу: можешь к утру расчистить?

В разговоре возникла пауза. Товарищ генерал, протрезвивший себя усилием воли, обдумывал детали.

— К полудню сойдет? — наконец спросил он.

— Нет. К десяти, чтобы я мог проехать.

— Ох, та-арищ директор, ставишь ты задачи, — проворчал генерал. — Да такой приказ из Москвы бы не спустили.

— Потому что в Москве не знают, какие орлы здесь служат. С транспортом у тебя без напряга? Хорошо. Техника и инструмент есть?

Здесь генерал задумался.

— Есть-то, конечно, есть. Два грейдера погрузим на тягачи, подгоним. Но снеговые лопаты для личного состава не помешают. Штук триста.

— Будут через три часа. Горячим питанием обеспечишь?

— Обижаешь, товарищ директор. Проголодаться не успеют, как полевые кухни подойдут. Сам понимаю, нельзя зимой всухомятку перекусывать.

— Хорошо. Передай личному составу: когда закончат — всем по сто грамм.

— А мне? — усмехнулся генерал.

— И тебе, Егорыч, будет. Сам завтра вечером налью. А уж сегодня выручи, будь другом.

* * *

— Алло, Тонечка, добрый вечер.

— Привет, Миша, — азартно воскликнула Антонина Васильевна, ректор филиала Института правоведения и экономики. В другой раз она непременно обратилась бы к Столбову по имени-отчеству. Но в этот субботний вечер, когда с подругами детства выпит пяток бокалов и отплясано под столько же песен, какие могут быть формальности между старыми приятелями?

— Слышу, у вас весело.

— Ага. Миша, заезжай. Мы в «Славянке», в дубовом кабинете. Я тут одних девчонок собрала, но тебе все рады.

— Спасибо, Тонечка (Антонина, казалось, разглядела улыбку далекого собеседника), спасибо. Загляну к вам, только позже. А сейчас вот какое дело. Твоя молодежь в разгул еще не пошла?

— Нет, Мишенька, дискотека в ДК только через час. Пока что мои бакалавры и магистры только пивком разминаются в общаге.

— Это хорошо. У меня для них другое развлечение. Нужно поехать на трассу и там снежок разметать. Чтобы к утру расчистили до Луньино. Там уже вологодские смежники подсуетились. Всех выводить не надо, человек сто пятьдесят хватит.

— Вот те, бабушка, и Юрьев день! Миша, молодняк будет поднять непросто.

— Тонечка, — голос Столбова стал совсем уж проникновенным, — было бы просто, я бы к тебе не обратился. Они, конечно, шепотом будут матюгаться — сам бы матюгался. Но тебя послушают. А еще скажи: Михаил Викторович просит. Каждому — пятисотку. И с ДК договорюсь, чтобы завтра дискотеку повторили, для тех, кто сегодня пропустит.